Такое предвидение позволяет в случае неблагоприятных тенденций провести соответствующие мероприятия, которые ликвидируют саму вероятность проявления этих тенденций, а при благоприятных - найти способы наилучшего их использования. Конечно, такая экологическая футурология еще только начинает развиваться, но за ней большое будущее. Частные примеры таких предсказаний уже известны, например по энергетическому использованию термоядерного синтеза, по проблеме роста населения земного шара (Капица С.П., 1997), использованию дна океана и т. п.
На протяжении этой главы, как и в ряде предыдущих, мы неоднократно писали о научном сознании, поэтому кажется уместным наконец развеять некоторые мифы, окутывающие это понятие. Согласно расхожему представлению, научное сознание - это идея, голая абстракция, оторванная от реального человека и имеющая в качестве идеала модель, в которой нет места привязанностям, склонностям, влечениям и предпочтениям. Следует сказать, что здесь происходит путаница понятий, когда научное знание смешивается с носителем этого знания - сознанием личности или сознанием коллектива. Конечно, научная истина, например такая, как «Земля совершает обороты вокруг Солнца», сама по себе не несет ничего эмоционального, чувственного, это просто констатация факта. Но следует помнить бурную, насквозь пронизанную эмоциями историю установления этой истины, вплоть до заключительного этапа, сделанного Н.Коперником. Даже сейчас, несмотря на успехи аэрокосмической геодезии, в практической геодезии предпочтение отдают птолемеевской картине мира, где Солнце вращается вокруг Земли, предпочтение типа допущения, которое делают по соображениям удобства.
Для носителей научного сознания характерно еще одно важнейшее свойство, включающее в себя привязанность, влечение, отрицание, отталкивание, - это сомнение, без которого невозможно рождение истины.
В заключение главы напомним высказывание Гегеля: «Ничто великое в мире не совершается без страсти».

ГЛАВА 13
ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ГОРОДА
Конечно, мало кто сомневается в том, что элементы среды, определяющие так называемую географическую экологию, во многом сказываются не только на тенденциях, влечениях и предпочтениях экологического сознания, но и на его понятийном содержании, на тех паттернах, которыми оперирует сознание, и в конечном итоге, на психологическом поле личности.
Л.С. Берг писал: «Географический ландшафт воздействует на организм принудительно, заставляя все особи варьировать в определенном направлении, поскольку это допускает организация вида. Тундра, лес, степь, пустыня, горы, водная среда, жизнь на островах и т. д. - все это накладывает особый отпечаток на организмы. Те виды, которые не в состоянии приспособиться, должны переселиться в другой географический ландшафт или вымереть» (Л.С. Берг, 1922).
Это положение, рассматриваемое применительно к виду homo sapiens, к человечеству как единой структуре с его социальной организацией, конечно, требует корректировки, которая во многом связана с тем, что человек в своем взаимодействии с природой и в своем противостоянии природе преобразует исходный географический ландшафт в так называемые доместикаты, т. е. одомашненные и окультуренные ландшафты, предназначенные для обеспечения стабильности человека в контрастирующих условиях природы.
Таким образом, приспособление осуществляется не путем генетической реорганизации и не переселением, а путем формирования некоторых особенностей в содержании экологического сознания и вытекающих из него программ поведения, направленных на активную защиту от факторов природы.
Одним из таких доместикатов, которые практически потеряли все прежние характеристики, являются города. Конечно, их появление связано не с экологическими, а с экономическими условиями, с особенностями производства и требованиями обороны, хотя определенный вклад был обусловлен и особенностями экологии, например наличием водных транспортных путей, природных богатств, лежащих в основе местного производства и торговли, и т. п.
Пожалуй, с самого раннего появления городов, своим существованием отрицающих ряд привычных установлении, например кочевой образ жизни, возникли многие противоречия между горожанами и сельскими жителями.
Проблема урбанизации экологического сознания очень сложна, и до сих пор в ней имеется ряд загадок, несмотря на то что противопоставление природы и города, горожан и селян, городской и сельской культуры и образа жизни и т. п. уже давно стало предметом изучения психологов, социологов, представителей искусства и философов. Если проследить историю этого противопоставления, то уже начиная со времен античности выделяется одна особенность спора - его бескомпромиссность, каждая сторона видит в противнике только отрицательные характеристики. Конечно, это отражение социального спора, борьбы метрополии, что хорошо видно на примере Римской империи, классовых противоречий, и до сих пор даже во многих серьезных научных работах отражаются эти противоречия.
Если у Геродота, основателя культурно-исторической школы, еще можно найти попытки объективного рассмотрения взаимоотношений, то у римских авторов пристрастность позиции видна достаточно отчетливо. Так, у Цицерона в его произведениях проблема города и деревни уже крайне обострена, и его защита города базируется на особенностях государственного устройства Римской империи, для которой город Рим являлся системообразую-щим фактором, отсюда - «город и чужбина» Цицерона и возникшее в последующем обращение «городу и миру» в буллах римских пап, дошедшее и до наших дней. По мнению Цицерона, только горожанам свойственны учтивость, любезность, снисходительность, мягкость. Совокупность этих свойств характеризовалась как человечность, гуманность, с которой сочетаются скепсис, ирония, проницательность. Этим свойствам противопоставлялись грубость, нетерпимость, агрессивность жителей села.
В то же время Вергилий, отчетливо видевший все недостатки и пороки императорского Рима, начиная с паразитирующего плебса и кончая представителями высшей власти, выдвигал в своих буколиках как идеал для подражания сельскую жизнь, образ ее был практически полностью лишен всех тех реальных недостатков, которые имели место даже в Италии, не говоря уже о других подвластных Риму регионах.
Приведем несколько характеристик города, используемых в этих спорах:
• город - духовно-культурный и политический центр, это социально-экономический организм;
• город - это конгломерат сильных, умных, талантливых, хитрых людей;
• город - это массовая культура, нивелировка личности;
• город - вертеп разврата, он уродует личность, обуславливает падение религиозности и нравственности;
• город предоставляет простор для развития личности, ее духовного роста;
• для города характерно самосознание и саморазвитие личности.
Этот набор характеристик можно продолжать бесконечно.
Рассматривая углубление разделения города и села, протекавшее волнообразно, можно прийти к мнению, что в представлениях одних исследователей сформировалась некая ось, на одном конце которой расположен идеальный город, в котором действуют строгие законы общежития в виде этики, морали, нравственности, процветают наука, промышленность и торговля, а единые нормы поведения ограничивают проявление естественных симпатий и эмоций, где существует дифференциация по профессиональной принадлежности, социальному статусу и уровню культуры.
На другом конце оси находится идеальная деревня, где имеется гомогенная аграрная, живущая не по законам, а по традициям и обычаям, инертная в отличие от динамизма города община, характерным признаком которой является ее синтальность, т. е. принятие единых ценностей и норм поведения, базирующихся не на рациональном начале, а унаследованных от предков.
В то же время на основании мнений других исследователей можно сформировать другую ось, где отрицательные свойства города противопоставлялись бы отрицательным свойствам деревни, т. е. предполагались бы и сочетания типа «плохой город - хорошая деревня» и «хороший город - плохая деревня».
Следует сказать, что эта давняя традиция сохранилась и до настоящего времени. Так, у Л.Н. Гумилева мы встречаем: «Потребительство и хищничество - от населения города, которое огораживалось стеной от чуждой, непривычной и нелюбимой природы... в результате уничтожено 2/3 лесов Галлии, буковые рощи Апеннин, выпаханы и обеспложены долины в горах Арласа, отданы в жертву козам холмы Эллады и Фригии». М.Межевич, рассматривая экологическое сознание горожан, считает, что урбанизация ведет к агрессивности по отношению к природе.