На это прежде всего указывает то, что состояние гиперболизации возникает вне зависимости от интен-сивностных характеристик взаимодействующего с человеком фактора и от потенциальной возможности человека противодействовать или управлять возникшей экологической ситуацией. Оценка самочувствия у людей в таком состоянии всегда ниже и, что нам представляется особенно важным, наблюдается очень низкий уровень эмоциональной устойчивости.
Очень характерным для сознания гиперболизации является сочетание высокой тревожности, высокого уровня внушаемости и эмоциональной неустойчивости. Гиперболизация ситуации, образа угрозы обуславливается невозможностью адекватной оценки поступающей информации о характеристиках экологической ситуации, отказом от креативного осмысливания и базированием формируемого образа на сведениях, полученных через средства массовой информации, а также на слухах и мнениях, забавно сочетающихся с неверием в печатное слово. При этом избирательно выделяется та информация, которая свидетельствует о негативных для человека сторонах экологического процесса. Следует указать, что люди с сознанием такого типа составляют наиболее шумную, крикливую, экстремистскую часть многих движений, в том числе и экологических.
Сознание гиперболизации зачастую принимает самые разнообразные, иногда экзотические формы. Так, при изучении состояния людей, принимавших участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, исследователи обнаружили у некоторых из них ряд признаков, позволивших объединить их термином псевдолучевой болезни. Она характеризовалась полным комплексом субъективных и некоторых объективных признаков, которые возникают при лучевой болезни, - расстройствами пищевого тракта, сердечно-сосудистой системы, плохим самочувствием, повышенной температурой, были даже жалобы на рвоту и тошноту. Однако все это протекало на фоне нормальной и стабильной картины крови. С течением времени все характеристики такого состояния приходили в норму, хотя у отдельных людей такое состояние длилось более года, до конца периода обследования, в течение которого люди продолжали настаивать на том, что они заболели лучевой болезнью. Заметим, что это наблюдалось до того, как были установлены льготы для участников событий в Чернобыле.
Интересно, что наиболее часто псевдолучевой болезнью заболевали врачи общего профиля, хорошо знакомые с симптоматикой лучевой болезни, но не имеющие специального радиологического образования; укажем также, что в большинстве случаев был провоцирующий элемент в виде простуды, легкого нарушения работы кишечника, особенно в виде поноса. Как следует из данных литературы, подобное явление в некоторых случаях наблюдалось у врачей-рентгенологов и рентгенотехников. Обнаружилась также связь между уровнем медицинской просветительной работы, подробно описывающей признаки лучевого поражения, и числом лиц с симптомами псевдолучевой болезни. Можно думать, что в этом случае плоды медицинской профилактической пропаганды попали на подготовленную состоянием тревоги и повышенной внушаемости почву, что и обусловило появление гиперболизации экологического сознания.
Следует сказать, что в этой ситуации исследователи встретились и с обратной картиной - проявлением сознания отрицания, когда ликвидаторы не придавали особого значения появившимся первичным признакам радиационного поражения и даже игнорировали показания счетчика радиации. Правда, к счастью, таких было мало и их своевременно выявляли в процессе организованного и жестко соблюдаемого медицинского радиологического контроля.
В некоторых случаях гиперболизированное экологическое сознание является постоянной характеристикой профессии, особенно связанной с риском для жизни. Мы столкнулись с этим явлением у профессиональных водолазов-глубоководников, которые, конечно в целях безопасности, расценивают появление любого признака, напоминающего тот, который характерен для декомпрессионного синдрома, как следствие неполной декомпрессии.
Сознание гиперболизации характеризуется тем, что в концептуальной модели угрозы искажается картина взаимоотношения человека с коллективом, обществом, когда «Я» все более и более становится лишь копией сознания коллективного.
Авторы считают нецелесообразным останавливаться на том виде гиперболизированного экологического сознания, которое связано с гиперболизацией, утраченной в результате антропогенного вмешательства в природу, т. е. сознания с доминированием ретризма, так как более подробный анализ этого вопроса проведен далее в книге при рассмотрении современных экологических движений.
Третья форма экологического сознания была названа нами эгоистическим экологическим сознанием. Она характеризуется тем, что формируются в той или иной мере адекватные действительности концептуальные модели отношений между человеком и природой и человеком и обществом, которое выступает в виде нормативно-правовых и нравственных ограничений, но в решении всех проблемных вопросов, как и в выборе форм экологического поведения, приоритет отдается интересам субъекта.
Следует отметить, что если для сознания отрицания и сознания гиперболизации достаточно сложно провести грань между свойством и состоянием, то для эгоистического экологического сознания, как и для четвертого вида - рационального адекватного сознания, более характерным является проявление их характеристик как свойств. Особенно четко это видно на примере такого эгоистического сознания, при котором избираемая модель экологического поведения от начала до конца преследует чисто эгоистические цели, связанные с почти ничем не ограниченным удовлетворением потребностей, в первую очередь материальных.
Концептуальная модель взаимоотношений «человек-среда» при эгоистическом сознании характеризуется резкой доминантой «Я» и практически полным отсутствием или подавлением «Я» в «не Я». Природа рассматривается лишь как источник обеспечения потребности. Конечно, в той или иной мере элементы эгоистического отношения к природе присутствуют и в других видах сознания, это и не может быть иначе, если исходить из необходимости удовлетворения витальных потребностей, обеспечивающих достижение постоянных целей. Может быть, экологический вандализм, о котором мы говорили в главе 4, тоже есть своеобразное проявление рудиментарного эгоистического сознания. Особенностью эгоистического экологического сознания является практически полное отбрасывание фактора времени, т. е. отсутствие прогнозной составляющей. Все направлено на удовлетворение запросов, существующих в данный момент вне зависимости от того, как это скажется в последующем. Если потребность в чем-то сейчас не существует, но есть возможность ее удовлетворить, то эта возможность реализуется. Последнее, по мнению Э.Фромма, является наиболее характерной отрицательной чертой современного технологического сознания.
Важно то, что в эгоистическом сознании может существовать знание того, что эгоистическое поведение должно привести к неблагоприятным последствиям для других людей или других социальных групп в настоящем или будущем, однако оно не учитывается, отвергается сознанием как регулятор поведения. Еще Гораций писал: «Carpe diem» (т. е. лови момент). Наличие такого знания обуславливает в некоторых случаях резкое, доведенное до открытого конфликта противоборство, противопоставление личных интересов и личных потребностей установкам общества в концептуальной модели «человек-общество», где общество выступает как личный враг. Такое противоборство может быть в модели «я и общество», но может реализоваться и в модели «мы и общество» и даже «государство-государства».
Этот конфликт установок приводит к тому, что эгоистическое сознание не только допускает, но и оправдывает использование противозаконных методов и способов поведения. В крайних случаях можно встретиться с ситуацией, когда эгоистическое потребление не удовлетворяется насыщением потребности и продолжается уже как «месть» личности обществу за поставленные запреты и ограничения.
При коллективном эгоистическом экологическом сознании внутри общества возникает своеобразная иерархия эгоизма, где интересы группы превалируют над интересами общества, а интересы индивида - над интересами группы, что делает такие сообщества крайне неустойчивыми и раздираемыми внутренними противоречиями. Отсутствие ограничений, доминирование личных интересов, направленный вред, наносимый природе, позволяют рассматривать эту форму экологического сознания как эгоистическое хищническое сознание.
Одним из дискутируемых вопросов, связанных с этим видом сознания, является вопрос о том, какую роль в его проявлениях играют врожденные свойства, свойства, приобретенные в процессе индивидуального опыта или воспитания, и обстоятельства, вынуждающие человека проявлять эгоистическое хищническое отношение к природе.